Арт

Новый Volski. Открытки из бездны

1081 Максим Жбанков

Лявон Вольский. Фото: Андрей Давыдчик

 

Славно, что они еще звучат. Странно, что они еще есть. Наши потрепанные рок-герои со своей неизменной харизмой. Наши электрические поэты и борзые мелодисты родом из тех времен, когда это было важным. Несбывшиеся поп-титаны недостроенной страны. И уже почти не важно, кто кого придумал: мы – их или они – нас.

Время гасит иллюзии, выбивает друзей и любимых, отсекает варианты житейского траффика – а этот насквозь знакомый саундтрек остается. Наш безнадежный ракенрол танцует на обломках надежд, выкручивая на максимум звук, чтобы не было так одиноко. Ему некуда расти и незачем меняться. No news from Belarus: Лявон Вольский выпустил альбом «Hravitacyja» с очередной дозой заточенного по норвежским лекалам депрессняка.

Вольский всегда был важен как точный и тонкий свидетель-соучасник смутных времен. По его зонгам впору изучать новейшую историю страны. Вместе со своим поколением Лявон прошел сквозь практики рок-партизанинга, эйфорию национал-романтизма, кризис политической альтернативы, трансформацию протеста в поп-аттракцион и смерть баррикадной культуры. Чтобы остаться в итоге с прочной репутацией лучшего сонграйтера девяностых и нулевых, странным статусом условно разрешенного и как бы реабилитированного, минимальным присутствием в подконтрольной власти медиа-сфере и гибкой фан-базой, готовой скинуться на новый диск, но вряд ли способной к активному гражданскому действию. А что, у нас есть еще кто-то, способный к активному гражданскому действию?

Суть разрыва рок-поколений – не в качестве звука, а в уровне претензий к стране. Которая не такая, как ты придумал. И слабо готова любить тебя за то, что ты есть.

Проект Volski – автопортрет матерого лицедея, уставшего от бесконечного шоу картонных дурилок (добрую часть которых он в разное время – и с разным успехом – изобрел сам). Сказки кончились. Больше нет ни боевого ракенрольного братства, ни бригады ряженых шутов, ни буйного корпоративного угара, ни пафосных политических речевок.

Есть сольный автор, наблюдающий себя посреди бессмысленной среды разной степени информационной загаженности. Среды, которая чем дальше, тем меньше похожа на родину.

Еще есть вильнюсская студия. И пара залетных викингов для тяжелого звука.

Третий дубль этого альянса – после «Hramadaznaustva» (2014) и «Psychasamatyki» (2016) – выглядит обрезками двух первых релизов. Держит трассу. Но не жжет. Прежняя схема (плотный жесткий саунд плюс нервная и очень личная лирика) воспроизведена в «Hravitacyji» со стандартным блеском и стандартным эффектом: на выходе – шумовой вал с редкими вкраплениями балладных треков и депрессивных заплачек. В результате хочется (пере)слушать именно их. Хотя бы потому, что там ничто не мешает словам.

В своей актуальной инкарнации Вольскому лучше всего удаются короткие и цельные вещи – бардовский, по сути и стилистике, материал без сложной упаковки. Который (как показал недавний сет в «Грай») хорошо звучит в акустике, но откровенно теряется при агрессивной продюсерской обработке. Тем более, что ничего нового в наборе приемов и ритмических рисунков тут не видно: грязный панк, лёгкий серф, неизменный хард, слегка Кобейн, чуть-чуть Макаревич… Благородный пост-совок. Тот же, что и лет двадцать назад.

Впрочем, это не грех: Боб Дилан и Брюс Спрингстин тоже не балуют широтой палитры. У сонграйтера главный ресурс в словах. Но именно здесь – самое уязвимое место релиза. После заявленных претензий на концептуальный альбом (вопрос о том, кому сейчас нужен концептуальный альбом, оставим за кадром) можно было ждать цельной драматургии и последовательной развертки сквозного сюжета. Логики аудио-спектакля с набором неслучайных элементов в неслучайном порядке.

Но сложно понять, каким образом лиричный запев «Адсюль пачынаецца свет» ведет к злобной «Аперацыі "Адукацыя"», как мрачная «Няма за кім ійсці» стыкуется с залихватским «Войскам», а лихие армейские частушки включают «Лепшыя на свеце (Горшыя на свеце)», чтобы обрубить ее акварельную нежность брутальной «Русской песней», с выходом на отчаянный блок «Зніклыя людзі»/ «Хай» / «Човен» и внезапно бодрый финал «Год за годам».

Кажется, в этой книжке кто-то перепутал страницы. Более того: не дописал центральной части.

Есть внятный старт с детства. Есть выход на коду: пронзительные «Зніклыя людзі». Есть, наконец, «Човен», идеальный итоговый трек. Реальный grand finale. Но нет главного – самой жизни. Центральная часть альбома не держит тему и звучит до жути знакомо. Все те же нервные наезды на время, соседей, вождей, зампотехов, погоду («паўсюль ляжыць на пару метраў снег»), русское техно и систему в целом.

Бытовая политграмота мелких терпил. Жизнь и приключения придорожного бурьяна в ожидании дежурной газонокосилки.

Тактика осознанного движения в неблагоприятной среде (естественная для любого нонконформиста) трек за треком, ход за ходом подменятся демонстративной жертвенностью и готовностью гнуться под чужую волю. «Няма за кім ійсці, ня родзіць час герояў…» – звучит уже в третьем треке альбома.

И здесь – двойной капкан: с одной стороны, не видно вождей, с другой – сам записался в шестерки и ждешь капитана. А приходят одни уроды. Сюда бы славно лег «Чалавек Ніхто». Но он ушел в предыдущий диск. А заново рассказать про пустые жизни автор не сумел. И наполнить их – тоже.

У релиза нет весомого героя. Тут не за кем следить. И любить, получается, некого.

Кажется, что «Hravitacyja» живет странным концептом с пустотой внутри. И делится лишь этой пустотой. Да еще горечью неизбежного.

Не троньте автора. У него зима.

Читайте дальше:

Илья Черепко: «В Беларуси нет шоу-бизнеса – есть только братство и кумовство»

«Мы обижаем всех». Почему закрылся проект Experty.by

Сергей Пукст: «Публика уходит к прямо говорящим мудакам»

Комментировать