Политика

Позиция и оппозиция. Почему множество протестующих одиночек не становятся реальной оппозицией

1596 Владимир Мацкевич

Позиция у правящего режима есть. А оппозиции режиму нет. Есть только много одиночек, не готовых к совместным действиям даже при совпадении мнений. Владимир Мацкевич ответил на «народный дедлайн» Анатолия Лебедько и ультиматум Николая Автуховича.

Предположим, я не согласен практически со всем, что делает беларусское государство. Почти – значит, есть кое-что, с чем я могу согласиться. Но даже в этом случае, я могу быть не согласен с тем, как оно это делает.

По всем пунктам моё мнение не совпадает с позицией государства, режима и его главы. Достаточно ли этого несовпадения, чтобы я считал себя оппозицией, был в оппозиции?

Есть одно мнение – и есть другое мнение. Есть позиция – и есть оппозиция. Это одно и тоже – или это разные вещи?

Почему я задаюсь таким абстрактным вопросом? Мой интерес практический, и я имею личный интерес. Практичность в том, что, совершив какой-то поступок, я не могу не интересоваться его последствиями, тем, а что же я сделал, и какой эффект этот поступок имеет, или мог бы иметь.

– Я написал открытое письмо главе государства. Зачем? Какой эффект и последствия имел этот поступок?

– Анатолий Лебедько дал главе государства 24 часа на то, чтобы ответить на 25 народных вопросов, то есть объявил ему что-то вроде ультиматума, назвав это «народным дедлайном». Зачем? Какой эффект и последствия имел этот поступок?

– Николай Автухович выдвинул главе государства ультиматум, назвал его именно так – ультиматум, и даёт месяц на размышление. Сегодня он дополнил свой ультиматум обращением к силовым структурам режима.

Зачем? Какой эффект и последствия будет иметь этот поступок?

Несколько дней назад Евгений Красулин с гордостью сообщил мне, что видео с обращением Лебедько собрало 350.000 просмотров по разным соцсетям, блогам и сайтам.

Я улыбнулся в ответ и спросил, когда они обгонят Влада Бумагу, у которого только в Instagram 1,7 млн подписчиков? А на YouTube – более 7,6 миллиона! Любой глупый ролик на его канале А4 за пару дней может собрать до 5 миллионов просмотров.

Анатолию Лебедько очень далеко до Влада Бумаги. Конечно, он и не гонится за модным подростковым кумиром. У него другой ориентир – Владимир Зеленский. Зеленский собирает и побольше просмотров.

Бумаге далеко до Зеленского. Лебедько далеко до Бумаги. Мне далеко до Лебедько. 

Но можно ли всё это выстроить в одну линию? Знают ли фанаты Влада Бумаги Владимира Зеленского? Не как актёра – а именно как политика? Знают ли эти же фанаты Анатолия Лебедько? Ну, да ладно. Что нам Зеленский, что нам Бумага! Евгений Красулин хотел подколоть меня, показывая, что то, что я пишу и делаю сильно уступает тому, что пишет и делает Лебедько.

Я так не думаю. Между мной и Лебедько такая же пропасть, как между Зеленским и Бумагой. Мы обращаемся к разным аудиториям.

За несколько дней до того, как Лебедько сделал своё обращение, мне предлагали сделать то же самое. Я отказался. Это не мой жанр, не моя аудитория. Я этого делать не буду. Но дело не в том, что у меня и Анатолия разные аудитории.

Читайте также:

«Что вы собираетесь делать, чтобы предотвратить угрозы стране?» Открытое письмо гражданина Мацкевича гражданину Лукашенко

Я бы ставил вопросы иначе.

– Вхожу ли я в аудиторию Лебедько? То есть, являюсь ли я тем человеком, к которому обращается Анатолий Лебедько, которому Анатолию есть что сказать?

– Входит ли Анатолий Лебедько в мою аудиторию? Является ли Лебедько тем человеком, которому мне есть, что сказать?

Вот в этом и разница между мной и Лебедько. Я говорю ему. Я говорю Анатолию Лебедько. Не ему одному, конечно, а всем лидерам и активистам оппозиции. Я не обращаюсь к народу, к фанатам Влада Бумаги, к тем, кто следит за политической карьерой Зеленского. Моя аудитория – это беларусская оппозиция и люди, принимающие решения в вертикали режима.

Как я себе её представляю?

– Это люди, имеющие мнение, противоположное позиции современного беларусского режима.

– Это люди, которые не только имеют мнение, но готовы (хотя бы делают вид) занимать позицию и что-то делать для изменения положения дел в стране.

– Это люди, которые могут прочесть несколько страниц текста, а не только несколько срок, и способны понимать прочитанное.

– Это люди, способные принимать решения, а не только иметь мнение.

Вот к этим людям я обращаюсь, им пишу. Сколько таких людей в стране? Их точно меньше, чем фанатов Влада Бумаги. Их меньше, чем тех, к кому обращается сам Анатолий Лебедько.

А к кому обращается Лебедько? Кто эти люди? Чего от них хочет Лебедько? Чего они хотят от Лебедько?

Я могу рассказать, кто это, чего они хотят, и чего от них можно хотеть и ждать. Но это нужно рассказывать самому Лебедько, и таким, как он – лидерам оппозиции и ЛПР в администрации режима, мнение которых не совпадает с позицией режима.

Чего же хотят от меня те, к кому я обращаюсь, чего хочет моя аудитория? Для полноты ответа мне не хватает обратной связи. А та обратная связь, что есть, позволяет мне понять, что многие из них хотят, чтобы я заткнулся и не мешал Лебедько общаться со своей аудиторией.

Я и не мешаю. И при всём желании не мог бы помешать. Как и фанатам Бумаги не могу помешать общаться со своим кумиром. Пусть общаются.

А вот ещё Николай Автухович. С кем он разговаривает? Кто его аудитория? Чего Автухович хочет от своей аудитории? Чего его аудитория хочет от самого Автуховича? Вхожу ли я в число тех, к кому обращается Автухович? А входит ли Лебедько? Ждёт ли Николай Автухович ответа от меня на свой ультиматум и обращение?

Думаю да, ждёт. Ждёт не переписки, мы с ним практически не знакомы лично. Он ждёт реакции. И, скорее всего, позитивной реакции. Ему бы хотелось, что бы я, Лебедько, а также моя аудитория и аудитория Лебедько поддержали его ультиматум и обращение.

Я не могу сказать за Лебедько, за его аудиторию. Не могу сказать даже за свою аудиторию, за тех, с кем я пытаюсь разговаривать. Ведь Лебедько входит в мою аудиторию, но не желает со мной разговаривать. Могу сказать только за себя самого, и от себя лично.

Моё мнение о беларусском режиме полностью совпадает с мнением Николая Автуховича. Но это только часть обращения Николая. А вторая часть – ультиматум. И тут моё мнение ничего не значит. Боюсь, что и мнение самого Николая Автуховича тоже не имеет значения.

Я не имею возможности применить к Лукашенко и силовым структурам санкции в том случае, если он не выполнит выдвинутых требований. И Николай Автухович тоже не имеет. Так же, как и Анатолий Лебедько не имеет такой возможности.

Значит, Лукашенко может не выполнять ничьих требований. Ни требований Автуховича, ни требований Лебедько, ни моих.

Именно поэтому я не выдвигаю требований. Не делаю пустых угроз. Я могу предупредить. И я предупреждаю.

Меня очень беспокоит ультиматум Автуховича. Он прямо говорит о том, что в Беларуси есть люди, доведённые до крайности и отчаянья. Сколько таких людей? Одинок ли Николай Автухович?

Да, он уникальный человек, смелый, отчаянный, у него уникальная судьба, у него есть личные претензии к режиму, режим крайне несправедливо с ним обошёлся. Но ведь таких людей много! Много людей доведены до отчаяния. Но не все из них обладают смелостью и способны на отчаянные поступки.

А сколько тех, кто способен? И на что они способны, когда доведены до отчаянья? Я не знаю. Знаю только, что к таким людям нужно внимательное отношение. Эти люди острее чувствуют, сильнее переживают. Они – обнажённый нерв общества. С ними нужно разговаривать.

А мы не умеем. Мы умеем высказывать собственное мнение. Но не умеем занимать позицию, с которой можно разговаривать с людьми, имеющими иное мнение.

Было бы неплохо поговорить всерьёз в малой группе, где представлены позиция и оппозиция. Позиция режима и противоположная ей позиция.

Мнения высказаны.

– Высказаны мной. Эти мнения имеют не так уж много сторонников.

– Высказаны Лебедько. И теми, кто откликнулся на его обращение и прислал множество вопросов к Лукашенко. Их десятки или сотни тысяч.

– Высказаны Автуховичем. Его мнения не сильно отличаются от моего и Лебедько. Не сильно отличается в том, о чём мы говорим. Они отличаются в том, как мы об этом говорим. Что и как мы предлагаем делать и делаем.

А делаем мы разное. Мнения совпадают, по-крайней мере, они похожи. А вот позиции – разные.

В администрации режима и в вертикали мнения могут быть разные, а вот позиция совпадает – они всё делают одно, то, что решил режим.

Поэтому, позиция у государства и режима есть. А оппозиции режиму нет. Есть только много-много одиночек. Одиночек, не готовых к совместным действиям даже при полном совпадении мнений. А уж тем более при несовпадении.

Читайте дальше:

Владимир Мацкевич. Что делать: три главных пункта

Учредительное собрание против инкорпорации в Россию. Девять тезисов о ситуации в Беларуси

Как «холодильник» договорился с «телевизором». Почему беларусы не готовы протестовать

Комментировать